— Ой, а можно всех посмотреть? — спросила я, глядя, как с другой стороны появляется еще одна небритая рожа, опираясь на огромный двуручный топор. Так понимаю, что у этой «красавицы» самый любящий супруг, самая вежливая родня и самые послушные дети! Десятки воинов выходили мне на встречу, потрясая оружием. О! Знакомое лицо! Я видела одноглазого предводителя адептов Конца, вооруженного до зубов!
— Все, спасибо, я пошла, — улыбнулась я, с тревогой глядя на то, как откуда-то выдвигается огромная, страшная тень.
— Я — бывший бог войны! — ревело чудовище в доспехах, возвышаясь над двухметровыми мужиками, как воспитатель над детсадовской группой. — Как ты смеешь, наглец, бросить нам вызов! Докажи свою доблесть, герой! Мы — души тех, кого уничтожил меч бога войны! Те, кто приняли смерть с мечом в руках!
— Говори за себя… Я вообще здесь случайно. Просто мимо шел, — заметил чей-то гнусавый голос из толпы. — Попал под плохое настроение!
Я пятилась, по привычке пытаясь нащупать в кармане зеркало. Мой взгляд упал на отражение в медальоне. «Зеркало! Перенеси меня!», — прошептала я. Но зеркало меня не слышало.
— Убить наглеца! — порадовало меня своей половой неразборчивостью надвигающееся на меня воинство
— Вообще-то, я — женского пола! — пояснила я, в надежде, что для женщин здесь есть льготы.
— Баба!!! Обещанная баба!!! Где остальные?!! — заорали воины, радостно переглядываясь. Есть хорошая новость. Я здесь единственная женщина. Есть и плохая. Судя по крикам, я — единственная женщина, которую многие видели за несколько сотен лет!
— Она — моя! — заорал сиплый голос. — Я заслужил ее в бою, умирая с мечом в руке!
— Да я тебя сейчас зарублю! Ты хоть знаешь, кто я? — возмущался какой-то герой, размахивая секирой. — Руки убрал от моей бабы!
Пока они там разбирались, я обошла их стороной, глядя на коллекцию знамен. Некоторые из них были обуглены, сожжены, почти до самого древка, другие изрублены мечами. Я прошла дальше, с интересом разглядывая коллекцию оружия, бережно разложенного по пыльным витринам.
И тут мой взгляд упал на стену, к которой были прибиты женские трусы! Под каждым экземпляром было имя и количество заходов. Мои глаза искали в этой бесконечной коллекции знакомые цвет и размер.
— Призвать меня — твое решенье, — прокашлялась я, поглядывая на образцы таких размеров, что Смертушке и не снилось. — Борись, о, смертный с искушеньем. Я сею хаос, сею прах, я — отблеск крови на клинках, звон тетивы, последний крик, я превращаю вечность в миг. В бою пощады я не знаю, когда меч кровью обагряю. Услышав зов молитвы тайной, не потерплю призыв случайный! Покаран будешь без вины… Иди сюда мой, бог войны!
Внезапно храм накрыло пламенем, послышался визг, писк и тишина.
— Я вас сейчас еще раз поубиваю! Забились в щели! — послышался знакомый голос. Раздались крики боли, а потом все подозрительно стихло. Позади меня слышались тяжелая поступь и шелест плаща.
— Радость моя, — меня обняли, пока я сверлила взглядом «женские знамена». — Ты что здесь делаешь? А… Нашла все-таки… Это — не моя, это — предыдущего!
— Не трогать! — заорал призрак предыдущего бога войны, заслоняя грудью свои сокровища. Я слегка успокоилась, глядя, как с он трепетно поправляет гирлянды женского белья под горестное вытье одиноких обитателей храма «Бабубы!».
Мой взгляд упал на пыль, грязь и прочие атрибуты холостяцкой берлоги, которые валялись под ногами.
— Хотите женщину? — насмешливо спросила я, чувствуя, как что-то внутри меня потирает ручки. Все присутствующие с криками «да!» возложили на меня надежды и не только. Но как только на мое плечо легла рука, надежды были засунуты обратно и застегнуты на все пуговицы. — Сейчас вам будет женщина! А ну чего встали! Быстро прибираться! Че смотришь? Тряпку в руки и мыть! Проку от вас никакого! Чего расселись? Живете в свинарнике!
Встроенный в каждую женщину режим «пилы» работал на полную катушку, пока любимый стоял и усмехался, глядя на то, как мимо с тряпкой проползает какой-то рыцарь. громыхая латами.
— Тщательнее три! — возмущалась я, глядя на то, как какой-то бандит в рогатом шлеме размазывал грязь по полу. Мимо шел герой семь на восемь, восемь на семь, закованный в черный панцирь из которого торчал меч и нес целый ворох железяк. — А это кто выбрасывать будет? Перчатку подними, чай не на дуэль вызываешь!
Через двадцать минут стало раздаваться жалобное нытье: «Все было хорошо, до тех пор, пока баба не пришла!». Какой-то громила со стрелой в голове сплюнул через выбитый зуб на колонну, а потом стал полировать тряпкой, возмущаясь: «И не говори!».
— Трусы снимай! — заорала я, глядя на стену почета, которую ревностно охранял предыдущий владелец. «Да чтоб еще раз сюда баба пришла!», — гневно сопел какой-то доблестный воин с топором в спине, пока любимый обнимал меня, глядя на всю эту идиллию.
— Буду должен, — прошептал он, целуя меня в висок.
— Снял! — послышалось за колонной, а я увидела нетронутую коллекцию. — Куда их поставить?
К нам бежало противное плюгавое нечто и о чем-то гнусавило, но его тут же опередил смурной рыцарь, утыканные стрелами, как ежик, показывая на кусок породы, из которой торчал почти наполовину загнанный меч.
— Там камень с мечом. Его тоже выбрасывать? Вы сказали — мечи отдельно, все остальное отдельно. Я пытался его вытащить, не могу! — вздохнул ежик, поправляя стрелу в голове.
- У меня тоже бывает плохое настроение, — усмехнулся Эзра, поднимая брови.
— Так, — я поплевала на руки, снова пытаясь его вытащить, но меч не поддавался. Даже богине это не под силу… — Ладно, выбросим, куда-нибудь… Хотя, погоди! Одну минутку! Сейчас-сейчас!
Я положила руку на камень, а по нему проступили золотые буквы. «Тот, кто вынет меч из каменной чаши, тот и станет королем!». Я полюбовалась надписью, которая сверкала волшебным светом.
— А что вы на меня так смотрите? Естественный отбор! Теперь можешь выбрасывать! — заметила я, с нежностью вспоминая старую сказку. Пока камень с мечом тащилив сторону общей кучи сразу несколько воинов, уверяя, что "без бабы было лучше", к нам снова подбежало плюгавое нечто.
— Вашу коллекцию убирать, хозяин? — поинтересовался гнусавый голос случайного плешивого «мимокрокодила», отхватившего порцию чьего-то плохого настроения. — Сказали убрать все, но ваша потайная дверь закрыта…
Я медленно перевела взгляд на любимого, нехорошо прищурившись.
— Нет, и не проси. Я не хочу, чтобы ты это видела, — отвернулся любимый, а «мимокрокодил» внезапно стал моим любимчиком. Судя по взгляду Эзры, мне придется каждый день справляться о посмертном здоровьице информатора.
Через пару минут уговоров меня нежно держали за руку и молча вели к красивой двери.
— Открывай, — прошептали мне. Я положила руку на дверь и решительно толкнула ее, готовясь к худшему. Я ожидала увидеть все, что угодно от коллекции трусов до стопки мемуаров о каждой завоеванной красавице, но, подняв глаза, застыла на месте. Посреди комнаты стоял мой портрет в полный рост, вокруг которого лежали цветы…
